Стрит-арт в Бакале: каждый видит своё
Иногда версии, почему один город живёт так, а другой иначе, настолько абсурдны, что по неправдоподобности напоминают теорию всеобщего заговора. Что бы ни появилось в Сатке – сразу реагируют бакальцы в духе «А почему у нас такого нет?». Это легко проследить даже по комментариям в социальных сетях «Саткинского рабочего». И очень трудно объяснить людям, что развитие города, его экономическое положение и социально-культурная среда зависит от многих факторов.
В этом году наконец-то появилось то, что объединяет города в культурном смысле – это стрит-арт, что само по себе неожиданно. Естественно, организаторы фестивалей уличного искусства разные, но оба города стали объектом современного искусства, благодаря нарисованным художниками муралам. И если для Сатки такой опыт становится привычным, так как Satka Street Art Fest проводится фондом сохранения и развития культурных инициатив «Собрание» не первый год, то в сентябре Бакал стал площадкой для уличного искусства впервые. Фестиваль уличного искусства состоялся в городе при поддержке Губернатора Челябинской области, автономной некоммерческой организации «Дирекция Фестивальных и культурно-массовых мероприятий Челябинской области» и сообщества Graffiti Russia.
Объединяет разные работы разных художников одно – реакция людей. И в Бакале, и Сатке (как и в практически небольшом любом городе России) появление объекта стрит-арта – событие, вызывающее дискуссию. Одним людям оно категорически не нравится, другие считают, что надо рисовать что-то более простое и понятное а-ля цветочки или сказочных персонажей, третьи через эти рисунки начинаю интересоваться современным искусством. Любая сторона этого процесса нормальна, так как стрит-арт появился и начал развиваться в нашей стране позднее, чем в других странах.
Конфликт восприятия, на мой взгляд, в другом. Стрит-арт – монументальное искусство, ставшее частью городского пространства. Это именно искусство, а не что-то другое. В то время как многие люди пытаются его условно «присвоить» и подстроить под свои ожидания, потому что, если стрит-арт размещён на стене жилого дома или нежилого здания, то у него есть «хозяин» – жильцы, управляющие компании, органы местной власти. Однако искусство – это художественное высказывание автора, которое служит приглашением к диалогу. Иногда – внутреннему. В стрит-арте есть разные направления и не всегда рисунок должен иметь конкретные смыслы, бывает он просто привлекает внимание, если, это, например, абстракция. Но даже в таком объекте есть эстетика.
Если брать конкретные муралы в Бакале, то больше всего, конечно, «досталось» работе Вячеслава Каменских (MOFF), потому что она необычная, непонятная, фантастическая. «Дурно смотреть», «У меня от этого рисунка голова болит!», «Мрачно» – это только часть реакций, которые я слышала лично. Но с момента появления и даже сейчас, уже зимой, замечаю людей разного возраста, которые по несколько минут стоят у стены, всматриваясь в картину.
Второй мурал, который создал Георгий Куринов (GOOZE ART) из Краснодара, на первый взгляд, более понятный для восприятия. Но главным объектом хейта стала гусеница – на рисунке это образ метафоричный, но люди переносили на него реальный. Да, в обычной жизни гусеница – неприятное существо. Но ведь искусство с помощью своих инструментоа может делать эстетически приятными те вещи, которые в реальности вызывают отторжение.
К слову, положительные реакции тоже были. Главная задача стрит-арта – не понравиться, а побудить смотрящего к осмыслению, развитию вкуса. Но вместе с тем каждый видит то, что хочет видеть, то, к чему готова его внутренняя культура.
Пока художники работали в Бакале, мы поговорили с ними о том, зачем современное искусство маленьким городам.
«НЕ ОЦЕНКА ВАЖНА, А ТО, ЧТО КАЖДЫЙ ВИДИТ В ЭТОЙ КАРТИНЕ»
Moff – Вячеслав Каменских (Пермь):
– Вячеслав, как появилась идея рисунка?
– Они все рождаются – довольно спонтанно: что-то фантазируется, что-то убавляется, что-то прибавляется. То есть нет глобальной истории, откуда это всё взялось.
– Сколько времени вы создавали эскиз мурала?
– Это сложный вопрос, но точно и один день! Это не тот процесс, где ты сел и нарисовал. Идея долго вынашивается, чтобы образ собрался.
– Вы сразу приняли предложение организаторов приехать в Бакал?
– Да. Если есть возможность поработать, то для художника не важна точка на карте. Любое предложение – это шанс создать что-то своё.
– Как реакция людей? Не отвлекали ли они от процесса?
– Дети здесь очень любопытные: спрашивали, почему конь фиолетовый.
– Что вы отвечали?
– Что он сказочный. Но их этот ответ не устраивает.
– Как вы считаете, нужно ли современное искусство в маленьких городах?
– Конечно, нужно. Оно развивает фантазию у людей, они начинают интересоваться чем-то ещё. Да и приятный, яркий вид вместо серой стены.
– А вам важна оценка аудитории?
– Мне, скорее, не оценка важна, а то, что каждый видит в этой картине. Если человек считает это «ужасом», то, значит, у него нет фантазии, и разговаривать с ним дальше не о чем. А если он что-то сказал, даже если ему не нравится рисунок, он видит, воспринимает, и высказывает своё мнение. Это значит, что у него в голове уже мысли закрутились и пришли к тому, что такое ему не нравится.
– А вы всегда работаете в такой стилистике рисунка?
– Нет, не всегда. Я развиваюсь, ищу свой фирменный стиль, свой путь в творческой жизни. Пришёл вот к этому. До этого были другие работы в иной стилистике.
– А как вы начали рисовать, создавать муралы?
– История уличного искусства имеет элемент хулиганства. И это было первым мотивом, когда я начинал рисовать. Но в какой момент, мне захотелось не просто хулиганить, а делать что-то красивое. Я начал стараться и постепенно эта деятельность стала профессиональной.
– А насколько в Перми развит стрит-арт?
– У нас всё волнами, если можно так сказать. То все поддерживают стрит-арт и возникают какие-то проекты, то затишье. Я в Перми рисую раз в 10 реже, чем где-либо.
– А в каких городах, на вскидку, вы работали?
– Я работал во многих крупных городах России – Москва, Питер, Нижний Новгород, Казань. Из примечательного можно выделить Дербент в Дагестане – там атмосферно.
– Какая самая необычная поверхность, на которой вы создавали рисунок?
– Чего-то конкретного выделить не могу, так как объекты бывают разные, не только десятиэтажки. Машины разного размера, от легковых до бетономешалок. Даже был ракетоноситель в закрытом городе в Пермском крае.
– Вы как-то следите за своими работами?
– Не особо, если честно: я её сделаю, сфотографирую, и всё что останется у меня в памяти и в памяти тех, кто её увидит, кроме местных жителей, – это лишь фотография.
– Если бы мурал в Бакале можно было описать одним словом, то каким?
– Мне кажется, это было бы описание стилистики рисунка: например, сюрреализм. Ну, или сказка.
«В ИСКУССТВЕ ЕСТЬ ПРОСВЕЩЕНИЕ И СОВСЕМ НЕ ВАЖНО, ГДЕ ТЫ ТВОРИШЬ»
GOOZE АRT – Георгий Куринов (Краснодар):
– Георгий, как вы начали рисовать?
– Всё из семьи, детства: мой отец – преподаватель. Я с большим удовольствием стал ходить к нему в художественную школу.
– А сложно было учится? Считается, что родитель-педагог спрашивает со своего ребёнка либо строже, чем с остальных, либо делает поблажки.
– Меня, скорее, спрашивали строже, было чуть больше ответственности, но у отца очень хорошо получалось держать баланс.
– Как в вашей жизни появился стрит-арт?
– После «художки» я поступил в университет на специальность «Графический дизайн» факультета архитектуры и дизайна. Проучился там пять лет и потом работал в сфере гейм-дизайна – создавал бэкграунд, персонажей, локации для различных компьютерных игр, также делал много иллюстраций и обложек для книг, приложений, настольных игр и прочее. Компьютерная иллюстрация – замечательная и интересная работа, она приносила хороший доход, мне очень нравилась, да и сейчас нравится, но я не смог смириться с тем, что приходилось по 20 часов сидеть за компьютером – глаза устают, спина болит, людей не видишь. Это такой антисоциальный образ жизни. И я понял, что это не совсем для меня. А я очень люблю путешествовать, люблю смену обстановки, потому что мой отец ещё и альпинист, мастер спорта по горному туризму, с детства меня приучил ходить в походы, а это постоянная смена локаций – горы, лес и так далее. Не могу я долго быть в замкнутом состоянии.
Я решил, что нужно что-то менять и стал брать первые небольшие заказы по росписи стен. Стало получаться. Это были сугубо коммерческие заказы, но они дали мне опыт и практику. Постепенно я начал нащупывать свой уникальный авторский стиль, стал пробовать разные направления, понял, что это моё, и начал оттачивать свой узнаваемый художественный почерк. Сейчас я занимаюсь только стрит-артом. Но предыдущий опыт и навыки я использую для создания эскизов: сначала я их рисую на бумаге, а потом делаю из них компьютерную иллюстрацию в фотошопе.
– У мурала в Бакале есть какая-то история, подтекст, метафора?
– Да, как раз метафора тут есть. Мне кажется, очень интересная, даже остросоциальная тема затронута. По сути, этот мурал – аллегория того, что многие люди живут только материальными благами, сконцентрированы на деньгах. Такая жизнь не то чтобы алчная, но меркантильная: у таких людей нет свободы мысли, их взгляды зашорены. И такая жизнь напоминает существование гусеницы: она живёт на какой-то низкой веточке, жуёт от листика к листику, и когда выпадает какой-то шанс перевоплотиться в бабочку, то этот судьбоносный момент неправильно используют. Некоторые люди просто меняют сообщество вокруг на более богатое и обеспеченное. То есть на самом деле ничего не меняется: поменялись люди вокруг, зарплата, деньги другие, но внутри они всё те же гусеницы. Но только некоторые люди становятся бабочками, которые не зациклены на суете жизни и погоне за «золотым тельцом», их видно сразу: по тому, как они живут, по свободомыслию.
– С кем вы себя ассоциируете? С бабочкой?
– Я стараюсь быть настоящей бабочкой. Не всегда получается, потому что все мы люди, подвластные каким-то жизненным обстоятельствам. Я стараюсь не зацикливаться на деньгах, материальных благах, потому что интересный проект для меня гораздо важнее, чем хороший гонорар.
– Вы работаете только в формате фестивалей уличного искусства?
– Я делаю на заказ много работ, но ключевой момент - я делаю всё только в своём авторском стиле. И я берусь только за те проекты, которые мне по-настоящему нравятся. Проекты, которые кажутся мне скучными, я не беру. К счастью, у меня много интересных предложений, и я могу выбирать.
– Какова география ваших работ?
– Так получается, что все мои работы разбросаны по разным странам. Например, в последние два года было очень много интересных и больших проектов за границей – в Бельгии в Антверпене, в Эйндховене в Нидерландах, в столице Азербайджана Баку, в Карлсруэ в Германии, Италии, Казахстане, Белоруссии, Турции и многих других. Но в России тоже немало, в том числе и в Краснодаре – моём родном городе.
– Отличается ли восприятие стрит-арта в России и за рубежом?
– Кардинально. В других странах к ручному труду, к любым авторским художественным мыслям, идеям, концепциям, к интеллектуальному труду относятся совсем по-другому – это оплачиваемый труд, за него тебя уважают. Если ты приезжаешь туда на проект – подготовка на высочайшем уровне. Если ты рисуешь – человек не может просто так подойти и разговаривать, он боится тебя отвлечь от работы, он ждёт, когда ты закончишь рисовать, чтобы найти момент и спросить что-то о картине, многие просят разрешения на фотографию. Если появляется новый стрит-арт – люди интересуются, а кто автор, могут что-то спросить: им интересно та или иная мысль автора в рисунке, зачем и почему она появилась, то есть вопросы очень глубокие. В России же всё принципиально иначе. Многие люди думают, что я рисую для них, для их бэкграунда, то есть очень потребительское отношение: для них стрит-арт – контент для красивых фото в Instagram. Реакция чаще поверхностная: «О, клёво!», «Красиво» или «Ужасно». Никто не вникает в суть картины, практически никому не интересен смысл. Если брать все российские города, то 70-80% людей не интересна концепция стрит-арта, очень мало тех, кто вникает. Большинство видит подпись автора, но даже не считают нужным отметить его в соцсетях, если выкладывают фото рисунка.
– А как вы думаете, может ли в нашей стране изменится это восприятие?
– Я думаю, всё это, прежде всего, геополитически завязано, потому что человеческий менталитет должен меняться вместе с государством. Как только в нашей геополитике, руководстве страны, и вообще в жизни произойдут какие-то перемены в лучшее, светлое будущее, тогда, наверное, и отношение к искусству, не только к стрит-арту, а к любому другому виду искусства, изменится кардинально. Сейчас людям не до этого, у них другие насущные заботы. Плюс такой момент: тот же стрит-арт пришёл в Европу 20 лет назад, а к нам это приходит только в последние годы, и многие люди не воспринимают это серьёзно. Для них это «какое-то граффити», а стрит-арт – это не надписи на гаражах, а современное монументальное искусство, просто материалы для граффити и стрит-арта одни и те же.
– Что вас вдохновляет на работу?
– Моя семья – жена и двое детей. Они больше всего вдохновляют, особенно дочка: иногда она выдаёт такие концепции и идеи, что я их «подворовываю», потому что у неё чистое детское сознание.
– Как вы считаете, должно ли искусство приходить в такие маленькие города как Бакал?
– Считаю, что да. Раньше я очень переживал, что приеду в какой-нибудь неизвестный город и сделаю рисунок, о котором никто не узнает, и немного печалился по этому поводу. Со временем понял, что это совершенно неправильно, и я был не прав, потому что в искусстве есть просвещение и совсем не важно, где ты творишь. К тому же «вау-эффект» в небольших городах усиливается стократно, потому что он непривычен. Например, ты едешь в чистом поле, или по какому-то хутору – и тут стрит-арт. Ты думаешь: «Как это возможно здесь? Кто это мог сделать?».
– Их этого вытекает вопрос: где самое необычное место, где вы рисовали?
– Все места очень уникальные и необычные, даже здесь, в Бакале. Из тех, что вспоминаются – я в прошлом году рисовал в Северной Осетии в горах на высоте 2400 м – там находится экологический заповедник «Алания» и там есть опорная стена, чтобы дорога не осыпалась. Этот был совместный проект с фондом дикой природы, и я делал несколько иллюстраций животных, которые водятся в этом заповеднике. На такой высоте до этого я никогда не рисовал.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Фото автора.